Владимир Сорокин

Материал из Lurkmore

(Перенаправлено с Соки говн)
Перейти к: навигация, поиск
AngryMonkey.pngЭта статья написана интеллектуальным большинством.
В итоге от её чтения ни пользы, ни удовольствия. Поскольку с самим большинством мы ничего сделать не в состоянии, хотя бы статью следует переписать или спрятать куда-нибудь подальше.
48ef4db2ad.png Анонимус!
На данную тематику можно пообщаться с копипастой.
RedHate.pngБЛДЖАД!
Эта статья полна любви и обожания.
Возможно, стоит добавить немного критики?
Drama.pngZOMG TEH DRAMA!!!11
Обсуждение этой статьи неиллюзорно доставляет не хуже самой статьи. Рекомендуем ознакомиться и причаститься, а то и поучаствовать, иначе впечатление будет неполным.
«

Как я отношусь к Сорокину? Я не отношусь к секте землеёбов.

»
— П. Крусанов
Сорокин смотрит на вас как на норму
Сорокин и Пелевин смотрят на Татьяну Никитичну

Владимир Сорокин (быдл. «Меня Чуть Не Стошнило», небыдл. «Боже мой, моё сознание отказывается это понимать», адекватн. «Коричневая надежда русской литературы») — cовременный пейсатель постмодернизмом. По доброй воле литературно погрузился в говнище чуть глубже, чем по шею, перманентно вызывая в нём поцреотичные бурления. Во время писания романа «Норма», попробовал говнеца на вкус, признаваясь впоследствии, что на самом деле говно только пахнет говном, выглядит как говно и по цвету тоже, (surprise!  напоминает говно). А на вкус, так очень даже ничего — как земля. Скандальную известность получил после выхода романа «Голубое Сало». Почётный засисярник и потироносец Луркоморья.

Содержание

Творчество

Sorokin.jpg

Работы этого пейсателя с русскообразной фамилией Сорокин представляют собой тончайшее выстёбывание действительности в обёртке тотального треша, угара и содомии, который обильно сдобрен повышенной натуралистичностью, физиологичностью, обилием анально-фекальной тематики и обсценной лексики. Говно, если коротко.

Однако с подачи литературных наймитов, являющихся агентами сионистской сети и призванных укреплять мнение и заставить считать его так называемое творчество отнюдь не «чернухой», а элитой постмодернистской литературы. Для Сорокина характерно множественное использование цитат и аллюзий, стилистически точное подражание различным штампам и стилям (соцреализм, русская классическая литература), с целью исказить их до крайности. Одним из наиболее популярных является сюжет книги «Норма», одна из сутей которой в том, что все советские коммунисты обязаны каждый день съедать свою норму прессованного говна. В разное время с Сорокиным пытались бороться «Идущие вместе» и фофудьеносцы. Впрочем, своими совковыми методами они только сделали рекламу этой «надежде русской литературы». Замечено, что с каждой новой книгой чернухи и зауми становится все меньше, а лулзов и тролленья поцреотов — больше.

В последних произведениях заметно смещение в потребительскую тематику, использование кокаина как главного составляющего и оси мира, вокруг которой всё и крутится. Алсо, водка тоже не забыта.

Также на отечественных имиджбордах большой популярностью пользуется замечательная копипаста. Подпись «прислал:вован» крайне намекает и символизирует.

Особенности стиля сабжа вызывают лютый интерес у учёных, так что интересующимся можно посоветовать многочисленные диссертации по теме. Наиболее знаком читателю вполне поддающийся имитации приём[1]: абсолютно нормальный текст (прямая речь, описание, диалог) незаметно превращается в хуй — какая-либо эмоция или мысль говорящего маниакально разрастается и разрывает текст изнутри, нарушая изначальный стиль, логику ситуации, всевозможные табу, а потом и пунктуацию и даже традицию ставить пробелы между словами. Зачастую разваливаться на куски и мутировать начинают сами фразы и слова. Так производственная зарисовка превращается в обливание спермиями из банки, а тургеневская акварель про дворян — в ад каннибалов.

Вербит о Сорокине

[1]

На самом деле сорокинские тексты (роман «Роман», «Сердца Четырёх») всегда имели «конфликт» и «мораль». Конфликт состоял в противостоянии текста/речи (активного начала) и контекста/языка (начала пассивного). Контекст/язык символизировался канонами литературы и языка, текст/речь их, разумеется, разрушали. При этом текст, как активное начало, отождествлялся на том или ином уровне с протагонистами (недаром в романе «Роман» заглавным героем является Роман, одновременно и главное действующее лицо и жанр). Соответственно в хороших текстах Сорокина языковой (он же сюжетный) протагонист — это почти эпический персонаж, культурный герой, противостоящий структуре (одновременно и социума и языка). В конце концов, культурный герой, как и положено культурному герою, расторгает свой брак с действительностью, и его путь двусмысленно и по-ницшеански завершается гибелью, которую культурный герой читает как свою окончательную и абсолютную победу над реальностью.

<…>

«Голубое Сало» есть предательство Сорокиным своего писательского «я», но самое страшное из его предательств есть предательство воспетого им культурного героя. В «Голубом Сале» культурному герою противопоставляется умеющий устраиваться и сильно озабоченный чьим-то мнением обыватель. Всё это, конечно, отлично вписывается в общекультурный пафос эпохи (так хорошо явленный в передовицах Носика, статьях Курицына и в романе Евгения Попова про правдивую историю Зеленых Музыкантов): обывательское существование предпочтительнее героической смерти, лекарство от спида лучше, чем полеты в космос, на Западе лучше жить, чем в России, а модная одёжка для денди важнее, чем реактор на Луне. Пафос «Голубого Сала» не отличается от пафоса газеты «Коммерсант» и журнала «Столица». Сорокин «Голубого Сала» служит Гельманом для Церетели-Сорокина времён «Сердец Четырех». Насилие, гомосексуальные акты ебли в зад, Гитлер и Сталин в «Голубом Сале» выполняют роль финтифлюшек, барочных завитков, пластмассовых какашек, приклеенных на оскверненной иконе Великого Проекта. Эти вещи ненастоящие. Он не пугает, и нам не страшно.

В «Голубом Сале» Сорокин выступает как моралист, апологет мещанской ограниченности — ниспровергатель сорокинского былого ницшеанства и воспетого им в «Сердцах Четырех» Великого Советского Проекта.

Тексты

Безысходный Сорокин.

Среди тонн букв, начертанных автором на бумаге, внимания достойны не все. Но следует иметь в виду существование по меньшей мере:

  • Тридцатая любовь Марины — много сочного секса, потом еще немного секса и на закуску — секс. Немножко душевных метаний, чуть-чуть рассуждений, размышлений и самокопаний, диссидентские круги, критика советской действительности. Потом главная героиня внезапно встречает секретаря парткома, устраивается работать на завод и растворяется в штампованных передовицах фабричных газет.
  • Норма — многогранный текст — то ли вершина идиотизма, то ли вершина постмодернизма, то ли словесный понос. Состоит из нескольких частей, самая известная — про то, как граждане страны обязаны ежедневно съедать норму, каковая есть спрессованное говно. Прилагаются и менее внятные части.
  • Роман — изящная стилизация, действительно технически годная, под прозу 18-19 веков, перерастающая в хтонический пиздец и катарсис.
  • Сердца Четырёх — самое зловещее произведение, полное гуро и ебли. Цимес в том, что герои романа явно действуют с какой-то целью, в которую никто не посвящает читателя (вы же не говорите каждый день «сейчас я выхожу в дверь на работу»). Есть мнение, что роман символизирует жизнь человека. Отсюда герои, суммарно дающие человечество (ребёнок, мужчина, старик, женщина), то и дело разводящие споры о морали, усердно давящие всё на своём пути, а к чему всё это приводит — узнают детишки, которых не вырвет на первых страницах. Автор, впрочем, как обычно говорит, что это — просто буквы на бумаге.
  • Голубое Сало — Начинается как яойное футуристическое скайфай, а кончается чёрт знает как. Содержит несколько увлекательных мини текстов (Платонов, Достоевский, Толстой) и просто красивых, но омерзительных мотивов (передача дара ААА, например).
  • Ледяная Трилогия (Лёд, Путь Бро, 23000) — самый мейнстримовый текст. С одной стороны — красиво до одури, с другой — местами чересчур банально. Но читать можно и немного нужно, и даже тем, кто блюёт от остального. Забавная деталь — Лёд ломает шаблон любителям Сорокина — начинаясь как Сердца Четырёх он вдруг обретает осмысленную мифологию, чего от Сорокина никто не ждал.
  • День Опричника и Сахарный Кремль — тоска и уныние, зато актуальные.
  • Метель — удивительно чистый и милый текст.
  • Занос — фактически встреча характерного Сорокинского мира, и обычного нашего.
  • Теллурия — продолжение футурологии. Вся Европа развалилась на отдельные части, то же произошло и с Россией, в которой кое-где православный коммунизм, а кое-где такое, что даже пересказать сложно, и везде самое натуральное Средневековье. И все мечтают о гвоздях из теллура — если забить их в голову, приходнёт так, что мало не покажется. Роман написан в формате «каждая глава никак не связана с каждой последующей», герои везде разные, но в каждой главе в той или иной форме встречается упоминание о теллуре и/или теллуровых гвоздях. Должно символизировать раздробленность, видимо. Жести и гуро куда меньше, но, конечно, местами присутствует. Самая мякотка — наслаждение игрой стилями. В зависимости от героя главы, стилистика меняется просто фантастическим образом: от прямой речи каких-то даунов без знаков препинания вообще на несколько страниц до невероятно красивых и живых описаний пространства и действа, могущих дать полный эстетический оргазм.

Есть так же куча рассказов, встречаются доставляющие — Заседание Завкома, Кисет, Соловьиная Роща (особенно хороша структура), Настя, Аварон, Ю, Лошадь С Белым Глазом, Кухня, Ватник.

Для текстов характерны, помимо прочего, бытовушные разговоры, очень обычные и реалистичные, и оттого вроде и скучные, зато — всегда уместные. Правильное описание снов — как чего-то, не связанного с внешним миром порой вообще никак. Постоянно встречаются четвёрки, собаки (с которыми обычно не случается ничего плохого — см. Хиросима) и Марины.

К тому же за автором числится примерно развитая футурология. Выглядят тексты по порядку приблизительно так:

  • День Опричника — Уже совсем скоро
  • Сахарный Кремль — Сразу после
  • Метель — Тоже где-то там же
  • Голубое Сало — Немного позже
  • Машина — ориентированно через лет 50 после Сала
  • Concretные — затерянно в глубине времён, лет 200-300-400…
  • Ю — вообще черезвычайно нескоро.

Место Теллурии уточняется.

Хотя всем, наверное, похуй.

Цитаты

Гусеница из «Дня опричника» IRL

Многие произведения Владимира Сорокина разобраны на цитаты, часто употребляющиеся в блогосфере.

  • Бабруйск
  • Дорогие мои я и в Новом Годе сердечно прошу вас не убивайте меня не надо.
  • Червие.
  • Соки говн.
  • Я тебя ебал гад срать на нас говна — цитата из книги «Норма», разгневанная матерная импровизация.
  • Я в цека напишу! Я общественность растревожу! — используется в качестве пародии на чье то возмущение.
  • А участок должен быть записан на нас.
  • Вы не ученый а калач копченый обдрисный мудак.
  • Гной и сало.
  • Я буду срать на вашу могилу. Срать и ссать.
  • Вообще конструкция вида «Я буду X по отношению к Y! Z и X!» (напр., «[…] я, Молодой и Вечный, буду плевать в ее безглазую морду! Хохотать и плевать!»).
  • Рипс нимада табень, рипс лаовай (китайские ругательства)[2][3]
  • Землеёбы (чуть более радикальный искренний вариант любви к родине)
  • Не вчера пизду покинул.
  • Дрочить и плакать.
  • Дорогой Мартин Алексеевич.
  • А мы не бляди и торф не сраный гад.
  • Дорогие ебаные гады.
  • Топ-директ.
  • Тип-тирип-по трейсу.
  • За сисяры, товарищ, за сисяры!
  • Покажи котлы гад дядя, покажи котлы.
  • Я срал и ссал на этих вареных детей! Срал и ссал!
  • Деятель, ёпт — одно из популярнейших выражений, употребляется чуть менее, чем во всех диалогах.
  • Да, граждане судьи и вы, плоскомордые разъебаи, чинно сидящие в зале.
  • Срать я хотел на ваш макет.
  • С кисетом было трудненько, мил человек.
  • Молодчина — почти мужчина!
  • Обсосиум говнеро.
  • Дрочи и корчи.
  • ДРУБАДУРО СОПЛИВУРО
  • Ссаная вонь ссаная вонь ссаная вонь
  • Ясаух пашо!
  • Русская женщина должна спокойно выпивать литр водки.

Из творчества фанатов

Приветики

Я норму ел, и норму есть я буду.
Преодолевши калогенный миф,
Я Родину ни в жизни не забуду,
Нормально всё, нормально. Заебись.



с утра сорокин сел за книгу
но написал лишь слово хуй
уж вечер близится сорокин
никак не разовьёт сюжет




Забит в башку теллура гвоздь
И хочется немного срать
Как мало знаю в жизни я

В литературе

Ироня как-то пожаловался, что государственные дела слишком часто отвлекают его от дел собственно шутовских и нужен ему хотя бы один напарник. Такой напарник нашелся в самом Столенграде. Был он тихий, бледный, неприметный. Прозвище ему дали — Сороня, Ироне в рифму. Сороня не умел ни кувыркаться, ни жонглировать деревянными ложками, ни играть на гуслях посконские веселые песни. Он вообще не умел делать ничего хорошего. Зато он как никто умел испохабить посконские народные сказки. Начинал он сказку обычно, как от пращуров заведено, многие даже скучали. Зато конец присобачивал уж такой… Курочка-ряба у него, например, в утешение деду и бабе снесла простое яичко, но в яичке заместо белка и желтка оказалось обыкновенное дерьмо, и оно поползло из скорлупы, затопляя избу, а дед с бабой его ели большими ложками да похваливали. Три богатыря в его переложении начали вдруг убивать совершенно посторонних и невинных людей самыми зверскими и тошнотворными способами, и делали это долго-долго, после чего с помощью чудесного устройства превращались в три козьих катышка, что и было их конечной и высшей целью. Колобок, вместо того чтобы быть ему съедену лисой, вострым ножом выпускал этой самой лисе кишки и развешивал их по всему лесу, а вволю натешившись, начал успешно уничтожать волка, медведя, зайца, дедушку, бабушку и всю их деревню, причем деревня была большая, и ни один ее житель не был обойден вниманием круглого убийцы. Иван-царевич и Серый Волк, проголодавшись после всех своих похождений, недолго думая, зажарили доставшуюся им с таким трудом Елену Прекрасную на вертеле и долго, с подробностями и перечислением частей тела, кушали. А еще он сочинил сказку про голубое мыло, которое варили сами понимаете из чего… На счастье, посконичи научились к тому времени изготовлять из старого тряпья бумагу, и всем придворным, неосторожно пожелавшим послушать Соронины сказки, выдавался большой бумажный мешок, чтобы не губить и без того горбатый паркет. Пакеты обыкновенно переполнялись задолго до конца повествования. И, о чудо, нашлись у Сорони преданные поклонники и почитатели, которые обходились вовсе без мешков, и утверждали они, что Сороня сказал о жизни нашей новое золотое слово, хоть и с нечистотами смешанное. Более того, иноземных послов настолько восхитило Соронино творчество, что они начали наперебой приглашать его погостить в свои державы, поучить тамошних сочинителей уму-разуму, разъяснить миру загадочную посконскую душу. Стремглав его вояжам не препятствовал — хоть такая, а все державе известность получается. Сороня скоро сделался прославлен и на Ироню поглядывал свысока. Но стали потихоньку появляться и настоящие сочинители…

Михаил Успенский, «Белый хрен в конопляном поле»

А ещё сабж упоминается у Пелевина в романе «Бэтман Аполло». Ему там посвящена целая небольшая глава в самом конце с характерным названием «СРКН», и выставлен персонаж «Владимир Георгиевич» там очень узнаваемо, с сильной издевкой и массой аллюзий на различные произведения автора. Владимир Георгиевич же в долгу не остался и в «Теллурии» посвятил одну из глав не менее саркастически показанному персонажу по имени Виктор Олегович с точно таким же количеством отсылок, причем сама глава в точности пародирует пелевинский стиль. Желающие почитать обе главы самостоятельно могут сделать это, например, здесь. Что не менее примечательно, в "Теллурии" сабж уделил главу некоему Владимиру Олеговичу, в первом же предложении которой тот вбивает себе в голову теллуровый гвоздь и вещает.

– Сорокин, – с отвращением поморщился Фридрих. – Ну, это и обсуждать нечего. Случай клинический в самом буквальном смысле. Маниакальная копрофилия, тяжёлая социопатия, всё это ещё отягощённое манией величия... – Я слышал, что он всё-таки неплохой стилист. – Про Мопассана тоже говорили что-то подобное. Что не помешало ему закончить тем же – пожиранием фекалий в сумасшедшем доме. Впрочем, все непотребства, о которых писал Мопассан, по сравнению с сорокинщиной – просто образец чистоты и вкуса. Да что там Мопассан – даже надписи в солдатском сортире более достойны называться литературой... Но в клинику Сорокина отправили лишь после того, как он устроил, как это называют атлантисты, "перформанс" в Центральном Доме Литераторов – принес туда полный пакет дерьма и принялся кидаться им в окружающих. На мой взгляд, надо было изолировать его раньше. По крайней мере, люди бы не пострадали...

Юрий Нестеренко, Михаил Харитонов. Юбер аллес

На голубом экране

  • «Москва» (2000 г.) — хуевое тошнотворное повествование про лихие 90-е. Жиденькие какульки таки были, когда одному из героев, с целью освежения памяти, закачали насосом в анус воздух, и он оттуда брызнул, что характерно, прямо в лицо другому герою, вместе с говном.
  • «Копейка» (2002 г.) — трагикомедия от 6 кадров по сценарию этого вашего сабжа. Говна там, правда, не едят, зато кровавые ГБшники пьют ссаки стаканами, наполненными чуть более, чем наполовину. Есть также червие, секс и насилие. По сюжету фильм похож на Фореста Гампа, а по стилю повествования на «Амели» только вот главный герой, героиня дегенерат в нем — автомобиль ВАЗ, хорошенько оттюнингованный по ходу фильма. Сорт оф Вин!
  • «4» (2004 г.) — хуевое тошнотворное повествование про 2000-е. Какушки там тоже не кушают, зато колют в вену (по словам героини).
  • «Мишень» (2010 г.) — история о том, как в недалеком будущем несколько представителей элиты российского общества нашли способ обеспечить себе вечную молодость и как им всем после этого рвало крышу. Доставляет китаизированная Россия, показанная в фильме, чудесный саундтрек, красивые женщины, разговаривающие с акцентом и Бобруйск, есесено.
  • «Дау» (2013 г.) — вариация на тему биографии физика Льва Ландау. Эпичные съёмки, в которых было задействовано пол-Харькова на данный момент завершены, но дату выхода режиссер называть отказывается.
  • А ещё сам поциент изрядно смахивает с лица на расового британского нацмена и комика Билли Конноли.

Ссылки

Примечания

  1. ↑ ЕМНИП, его применяли даже в Game.exe
  2. ↑ Китайские они чуть менее, чем наполовину, слово «Рипс» к китайскому не имеет никакого отношения, это фамилия международное ругательство, появившееся в устной речи евроазиатов после Оклахомской ядерной катастрофы 2028 года. Происходит от фамилии сержанта морской пехоты США Джонатана Рипса, самовольно оставшегося в зоне радиактивного поражения и в течение 25 дней ведущего подробный радиорепортаж о состоянии своего облученного, умирающего тела. \ Как сейчас выясняется, автор чуток ошибся в сроках, но был прав в главном: японская ядерная катастрофа произошла в 2011 году
  3. ↑ Также «лаовай» — кит. «чужак» (версия глоссария при романе «Голубое сало», откуда и взято), или же, дословно — «старый иностранец». Нимада табень — скорее всего «ni ma de da bian» — кит. «говно твоей матери».


Источник — «http://lurkmore.co/%D0%92%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D1%80_%D0%A1%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BA%D0%B8%D0%BD»